Отъехав в десять тридцать от дома, сразу почуял сырую свежесть утра, которая намекала на суровую погоду в будущем. Пока выезжал из города, проблемы создавал, как всегда, лишь городской транспорт, особенно вблизи вокзала. Устремившись по Дальницкой, покидая центр города, мне в седле как-то полегчало на душе – ведь уже почти с три месяца я никуда не двигался, вспомнив, про последний грандиозный заезд, а именно европейское велотурне с друзьями Лёшей и Наташкой. С тех пор были кратковременные переезды по городу. Теперь я решился в одиночку выехать из нашего государства, хоть бы и в соседнее Приднестровье, тем более, что готовились блины на Рождество.
Приятную глазу картину я наблюдал уже при выезде с центра:
по встречной полосе тяжело двигались два велотуриста. Оба какие-то заросшие и
довольно замученные, сразу бросалось, что их велобаулы внушительных размеров,
литров на восемьдесят, к тому же имелись дополнительные сумки на руле. Похоже,
что двойка прикатила откуда-то издалека. Заметив друг друга, с расстояния
метров пятидесяти, мы улыбаясь кивнули головами, махнули руками и разъехались.
Больше я в этот пасмурный день велотуристов не встречал.
Проехав часик, всего восемнадцать километров, сделал
первый перерыв, как получилось, в Великом Дальнике. К тому моменту вся куртка
уже намокла. Так не сбылся первый прогноз синоптиков о ясной погоде. Густые
тучи со всех сторон окружили дорогу и стали понемногу меня поливать. Отдыхать я
рассчитывал недолго, слезши с педального, через пару минут моё горячее тело
успело остыть. Сырой воздух проник до мозга костей и стал играть на нервах.
Нельзя сказать, что я как-то устал, но это обстоятельство меня сильно
расстроило – ведь на следующих остановках о полноценном и уже необходимом
отдыхе можно просто забыть. Подбадривая себя мыслию о блинах, я покатил дальше.
Сзади остался Дальник, и я, обмокаемый дождём, еду к следующему населённому
пункту, до которого двадцать пять километров.
На этом отрезке
пустился натуральный дождь, который до этого лишь моросил и больших проблем не
создавал. Но вот теперь по краю дороги стали образовываться небольшие лужи,
хотя это тоже пока ещё не причиняло особенных неприятностей, а вот задувания
ветра прямо в лоб стали усиливаться. Дорога была практически прямой, даже
небольшие повороты казались едва ощутимыми в монотонном кручении, и ничто так
меня не угнетало и не тормозило, как прикованные к ветру мысли. Если путь
приходился на каком-то подъёме – ветер будто дважды усиливался.
Наконец, за час сорок, я добрался до Васильевки в уже
абсолютно мокрой куртке и джинсах. Оставалось надеяться, что слой термобелья на
ногах продержится сухим ещё хоть час-другой. В верхней же части я был хорошо
застрахован от полнейшего промокания. На спидометре немного перевалило за сорок
километров, меньше половины, а сил потрачено изрядно. Небо стало безнадёжно
жутко-чёрным. Я закатил вел под навес одного длинного строения, внутри которого
располагался магазин, в соседней двери почему-то не работала аптека, и ещё
рядом находились распахнутые ворота СТО, где крутились пару мужиков над
каким-то раскрученным до винтика автомобилем.
Моё появление не вызвало особого интереса у местных, чему
я каждый раз не знаю огорчаться или радоваться. Из магазина только раз
высунулась женская голова с сигаретой, но, вероятно, оценив взглядом, что мы
жители разных планет, навсегда исчезла обратно. Когда я снимал зимние перчатки
в которых ехал, обратил внимание, что промокли они так, что необходимо было
выкручивать с них дождь. Ехать без перчаток было невозможно из-за обдуваемого
холодного дождя, а внутри перчатки своим теплом можно хоть как-то разогреть
воду и не околеть. На этой остановке я решил задержаться минут на пятнадцать:
тело серьёзно устало за трёхчасовой пробег. Очень хотелось прилечь и
растянуться, но делать это на холодном бетоне у порога магазина тоже идея не из
лучших. Пришлось ограничиваться простой разминкой спины, потягивания и наклоны
туловища в стороны, приседания. Здесь же мой желудок обрадовался сникерсу и
мандарине. Пить также хотелось, но не очень много, всего несколько больших
глотков. Вид с «трапезной» открывался великолепный, но своеобразный: в сорока
метрах капитальное строение для туалета, а за ним вдалеке, укрываемая
шатающимися от ветра деревьями, красовалась голубая церковь в середине села. Я
снова вспомнил, что завтра Святой вечер, и еду на блины.
Стоять долго было нельзя, минуты быстро истекали, а мне до границы ещё километров тридцать, после которой ещё двадцать по Приднестровью мотать. Средний темп едва доходил до пятнадцати километров в час, чему я не очень радовался. Расчетное время уже выходило на семь часов пути, и как следствие – езда в тёмное время по Приднестровью, что явно не входило в мои планы.
Усилием воли пришлось закончить отдых, втереться в мокрые
и уже очень холодные перчатки, влез на вел и попёрся сразу же в гору. Эта часть
пути стала испытывать мои силы постоянными подъёмами. В этом месте, мне всё
чаще и чаще вспоминалась заграничная поездка: польские скитания весь день под
проливным дождём, также вблизи границы, на тот раз с чешской. Кратковременные
спуски давали мало передышки: на них также приходилось вкручивать, дабы
разогнаться хотя бы до двадцати. При этом возникала другая сложность: на такой
скорости ветер так усиливался, что срывал капюшон крепко натянутый поверх
шлема, вследствие чего, холодный воздух с дождём заливал сквозь вентиляционные
отверстия каски на голову. Дождь усиливался и местами даже сбивалось дыхание
из-за того, что капли забивались в носу. В этот момент стало совсем невозможно
ехать в очках. Ветер лупил прямо в лицо и ни под каким другим углом.
По пути меня обогнал единственный двухколёсный тёзка – это
был мопед. Им управлял объёмных размеров дядька лет пятидесяти. На мопеде под
ногами он уместил целых два мешка какой-то всячины должно быть тяжёлой, так,
что с обоих боков мешки выпирали на полметра из транспортного средства и
свисали над землёй. В каком-то месте он остановился, и я наблюдал, как мопедист
поправлял свой груз, а он в ответ наблюдал за моим неспешным перемещением. Ровно
через час я снова стал. Вернее лёг. Последние пятнадцать километров с
большим трудом давались.
Я решил сделать короткий перерыв перед последним рывком до
границы. Там будет время само собой восстановиться, пока пройдётся таможня и
паспортный контроль. А пока, я полулёжа на повороте на Щербанку, расположился,
обперевшись на столб указательного знака. Ещё батончик, и больше воды. Стоять
было невмоготу совсем. Не прошло десяти минут, и я задрожал от холода. Организм
всё равно настоял на сидячем отдыхе. Над головой редко проезжали машины, да и
те, в основном, с приднестровскими номерами. Я находился далеко в глуши, а
внутри себя я, тем не менее, словил на мысли, что чему-то всё-таки радовался и
был кристально спокоен. Я лежал один под знаком на обочине и ощущал, как во мне
всеми красками бурлила жизнь. Морально я ощущал себя настолько цельным и
свободным, что даже если оставшуюся часть пути мне сказали вдруг не проехать, а
пройти пешком, меня бы это нисколько не смутило. Так я был уверен, что ничего
плохого со мной произойти не может.
Последний час на подъезде к границе действительно давался тяжело, но при этом на каком-то эмоциональном подъёме. Лужи, наполняясь дождём, становились всё больше, да так, что я уже глядя на них сверху мог рассматривать такое же тёмное и мокрое отражение неба. Вся атмосфера и земля под колёсами смешались воедино с каплями дождя. Колёса от такого асфальта выдают характерный шелестящий звук, к которому я часами прислушивался, перекатываясь из лужи в лужу. Иногда, в моём воображении даже возникали музыкальные фигуры, и это было ещё одним занятием, отвлекавшим от горок и ветра. Ничто не мешало мне слушать эту симфонию под ногами и терпеливо вглядываться сквозь слипшиеся ресницы вдаль.
Наконец, я заметил, как увеличился транспортный поток, всё
чаще меня стали встречать автомобили. Это было хорошим предзнаменованием.
Выкатившись на горку, я увидал в самом низу пограничный посёлок Кучурган,
заполненный четырёхколёсниками. Впервые за день я смог почувствовать скорость:
чем больше я спускался с горки, тем быстрее пропадал ветер, всё понятно – меня
стали окружать разного рода строения, которые в жилом месте всегда уменьшают
силу ветра, к тому же, дорога стала значительно мягче и без луж. Так я смог
разогнаться выше тридцати.
Немедля я подъехал к магазину, на крыльце которого даже
имелась велопарковка. Известный продуктовый магазин «Южанка» находился у самого
шлагбаума пропускного пункта перед границей. На часах было начало пятого. Перед
шлагбаумом выстроилась очередь из авто какой я ещё ни разу не наблюдал на этом
месте. Тут же сновал всякий люд: кто с сумками, кто с тачками, были отдельные
экземпляры и на велосипедах, у которых общий возраст лет сто на двоих с
железным другом, какие часто можно встретить в сельской местности. Поскольку
только на прохождение границы предполагалось потратить полчаса минимум, я не
стал тратить отдельное время на отдых, хотя, как и часом ранее, очень клонило
растянуться по земле и выгнуть спину. Я мигом забежал в «Южанку» и, поглядывая
в окно за своим велосипедом, купил два банана и две мандарины. Половина покупок
тут же была поглощена, и я начал пересекать границу.
Первый украинский пограничник спросил, есть ли у меня
загранпаспорт с собой, я указал на карман, после чего блюститель границы без
всякого предъявления заграна меня пропустил на пешеходную дорожку. Документ
пришлось отдать чуть позже таможеннику. Дальше уже молдавский Первомайск. Запись
простых данных в миграционной карточке: кто, откуда, куда и на сколько дней
направляюсь. Один экземпляр местные власти оставляют себе, второй с печатью -
гостью, его важно не потерять и предъявить на выезде. Все операции заняли ровно
сорок минут с момента моей остановки. Без десяти пять, наступила ночь, и я
снова замерзаю. Тут же очередной раз предательски навязалась мысль о горячих
блинах.
На выезде из приднестровского Первомайска включаю заднюю
мигалку. Вдоль дорог никакого освещения, но тут мне повезло – даже сквозь
плотный туман рассеивался лунный свет, немного освещая ландшафт. Переднюю фару
можно было не включать, так как на пару сот метров я узнавал дорогу. Мне
оставалось до места назначения километров двадцать. Ехать стало намного легче
из-за полностью ослабевшего ветра и дождя, а также, приятно отметить, хорошего
качества дорожного покрытия. Я стал крутить километров на пять быстрей –
восемнадцать-двадцать в час, но главное – я уже не испытывал того мучительного
воздушно-капельного сопротивления.
Следующий пункт город Днестровск. И хотя население едва
превышает десять тысяч человек, Днестровск официально город. На подъезде к нему
из какой-то придорожной хижины на меня выскочили три псины. Они, поочерёдно
сменяя одна другую, с диким лаем вплотную приближались сзади. Отбивался метров
двести, а может и больше, пришлось даже снять фонарь с крепления, и ослеплять
их волчьи глаза. Уже въехав в Днестровск, я немного сбился с курса, свернув на
квартал раньше положенного с главной дороги. Я очутился перед большой школой, и
пока разбирался с картой загруженной на смарт, съел второй банан купленный ещё
перед границей, напился и обнаружил, что я уже проехал целый час после
Кучургана.
Оставалось самую малость, но выезжая из Днестровска, я
вдруг понял, что расслабляться ещё очень рано - небесные тучи сгустились до
того, что вокруг наступила такая темень, что я дальше обочины без своего света
ничего не мог разобрать. Такая обзорность заставила меня сбросить скорость и
сместиться на самый центр дороги, откуда я то и дело съезжал на края. Когда уже
начали попадаться выбоины, только тогда я включил переднюю фару, тем не менее,
скорости это нисколько не прибавило, мне лишь стало комфортней закручивать, и я
почувствовал безопасность движения.
Пару раз на дороге я обнаруживал идущих людей, вид при
этом явлении самый пренеприятнейший: ходоки, словно привидения, каждый раз
выныривали из глухой темноты. Их неторопливые поползновения, чуть сгорбленные
фигуры и скрытые лица, которые невозможно было разглядеть и угадать их мысли,
придавали картине зловещую грусть. Эти фигуры тихо и медленно проявлялись с
разных сторон, а потом также медленно утопали в ночном сумраке, как будто
скрывались в мир иной, куда их вела эта дорога.
Через пятнадцать минут, я проехал захудалый
приднестровский консервный завод по улице Фрунзе посёлка Красное, и полностью
вымотанный остановился перед большими воротами. За забором из красного кирпича
виднелся тёплый дом, где хозяева давно ожидали велотуриста под звонкое лаянье
Гектора. Зажегся свет. В результате, девяносто шесть километров пройдено за
восемь часов, время пребывания верхом – шесть сорок. Совершенно мокрый я внёсся
в дом, где с нетерпением принял душ, теперь уже совершенно игнорируя блины. Это
было и хорошо, ибо вместо блинов подавали гуся с красным вином, но мне уже
хотелось местной плацинды. Теперь бы отдохнуть, и послезавтра
домой.
В. Гуцол
